Александр Плющев о сливе из РБК: «Николай Молибог — безмозглая жертва рекламы»

Продолжается обсуждение уместности записи и публикации разговора старых РБКашников с новыми редакционными руководителями ^[1] РБК. Елизавета Голикова и Игорь Тросников пообщались с журналистами РБК 7 июля. На следующий день «Медуза» опубликовала их разговор ^[2]. Посты занятые Голиковой и Тросниковым, освободились в мае, когда РБК уволил ^[3] Елизавету Осетинскую, Максима Солюса и Романа Баданина, но множество старых журналистов в медахолдинге остались. После публикации в «Медузы» о происходящем высказались сторонние наблюдатели, например ^[4] журналист «Коммерсанта» Александр Черных, а затем глава бизнеса РБК — Николай Молибог. Гендиректор попросил уволиться ^[5] из РБК тех, кто записал и передал в «Медузу» разговор, или считает раскрытие правильным. Молибог предполагает, что публичность состоявшегося разговора вредит «бренду» РБК. На реплику Молибога частным образом отреагировала ^[6] директор «Медузы» Галина Тимченко, обозреватель Bloomberg Леонид Бершидский, и журналист ^[7] «Эха Москвы» Александр Плющев (в том числе известный специалист по этике, благодаря его присутствию в онлайне, на «Эхе Москвы» появился ^[8] «Кодекс поведения журналистов в соцсетях»). Плющев считает:

Рассказав, что на самом деле он осчастливил нас своим заходом в Фейсбук, Николай Молибог понес невыносимую херь про профессионализм и ценности бренда. По пути рассказав, что он — безмозглая жертва рекламы. Там ^[5] перл на перле, конечно. […]

Ребята, откройте глаза. Прежнее руководство уволили, все понимают за что. Пришло новое, понадеялось, что сопляки проглотят, получило партизан. Вы спрашиваете почему они не ушли? А я спрошу, зачем они пообещали уйти вслед за Лизой и Романом и не ушли? На самом деле, все понимают, что идти практически некуда. Выжгли практически все. Но есть еще одно немаловажное обстоятельство. Они, хоть и не акционеры, тоже, если так можно выразиться, имеют, хоть и всего лишь моральное, но право на РБК. РБК — и их детище тоже, простите за высокий слог, их земля. Пришли оккупанты, да. Но почему они должны уйти, а не сделать все, что возможно?