- PVSM.RU - https://www.pvsm.ru -
Если для кого-то будущее с ИИ кажется мрачной антиутопией или борьбой за выживание, возможно, им стоит разобраться со своими представлениями о природе власти и подчинения.
Так считает Стивен Кейв, старший исследователь Центра Леверхульма по изучению будущего интеллекта в Кембриджском университете. В своем эссе [1] он предлагает исследовать историю интеллектуального превосходства — и отказаться от этой ложной концепции.
Прогрессивный мир второй половины 20 века находился во власти очарования концепцией искусственного интеллекта.
Об умственных способностях размышляли, их обсуждали, разрабатывали новые подходы к их измерению. Десятки тысяч подростков и соискателей в ведущих Европейских странах проходили (и проходят) тест на IQ.
Это понимание красной нитью проходит через всю историю западной мысли — от философии Платона до убеждений современных политиков.
На протяжении истории западный мир по уровню интеллекта определял, что человек может сделать для общества. Например, традиционно (для большей части населения) высокий уровень умственных способностей мы приписываем врачам, инженерам, первым лицам страны.
Наше отношение к интеллекту стало круто меняться с развитием технологий искусственного интеллекта. В последние десятилетия мы наблюдаем значительный прогресс в этой области и, кажется, стоим на пороге потрясающих научных прорывов. Судя по количеству мемплексов и шуток на тему искусственного интеллекта, мы одновременно восхищены происходящим и вместе с тем изрядно напуганы. А чтобы понять, что же конкретно нас так пугает и почему мы настолько неравнодушны к теме умственных способностей, необходимо рассмотреть его с историко-политической точки зрения и проследить, как философская мысль превратила интеллект в инструмент для оправдания бесконечных завоеваний.
Платон сделал ум необходимостью власть имущего
Первым о
Идея по тем временам была революционная: да, Афины уже экспериментировали с демократией как формой правления. Вот только требования к правителям были весьма расплывчаты: достаточно было быть гражданином мужского пола — об уровне умственных способностей и речи не шло. А в остальных регионах правительственные места распределялись либо по принадлежности к элите (аристократия), либо по назначению божественным провидением (теократия), либо просто по уровню силы (тирания).
Фреска «Афинская школа», где наряду с Пифагором и Аристотелем изображены Леонардо и Браманте.
Новаторская идея Платона удачно легла на плодородную почву великих умов эпохи, и его ученик Аристотель не стал исключением. Он отличался от учителя более практичным и систематичным взглядом на мир, поэтому «рассудочный элемент души» он использовал для создания концепции естественной общественной иерархии. В своей «Политике» он заявляет:
«Ведь властвование и подчинение не только необходимы, но и полезны, и прямо от рождения некоторые существа различаются [в том отношении, что одни из них как бы предназначены] к подчинению, другие — к властвованию».
Исходя из этого, образованные мужчины вполне естественным образом доминируют над женщинами, мужчинами физического труда и рабами. Ниже в этой иерархии только животные, которые настолько лишены рассудка, что им просто необходимо, чтобы ими кто-то управлял.
Мы даже не заметили, как перешли от платоновской идеи о первичности рассудочного элемента к аристотелевской концепции, предполагающей совершенно естественной власть мыслящих мужчин.
Этот поезд интеллектуальной несправедливости до сих пор работает на топливе, которым его заправили два бородача 2000 лет назад. Современный австралийский философ Вал Пламвуд утверждает, что два гиганта греческой философии, вооружившись серией сомнительных дуализмов, умудряются по сей день влиять на наши представления о разуме.
За то, что мы воспринимаем отношения доминирования по праву умнейшего как совершенно естественные, нам стоит поблагодарить Аристотеля.
Своего пика западная философия достигла вместе с трудами великого дуалиста Рене Декарта.
Если Аристотель признавал за животными хоть какое-то право на минимальную и примитивную, но всё же умственную деятельность, то Декарт отказывал им в этом праве полностью. Сознание, считал он, — исключительное преимущество человека.
Философия Декарта отражала тысячелетие христианской идеологии: она отдала разум в собственность душе, божественной искре, доставшейся только тем счастливчикам, кто создан по образу и подобию божьему.
Представление о том, что разум определяет человека, прошло и сквозь эпоху Просвещения. Иммануил Кант — пожалуй, самый влиятельный философ морали с античных времен — считал, что моральная воля свойственна только мыслящим существам: «лицам» и «вещам в себе». Немыслящие существа, по его мнению, имеют «только относительную ценность как средства и называются поэтому вещами». С ними можно делать то, что нам заблагорассудится.
Согласно Канту, разумное существо обладает достоинством, а неразумное, немыслящее к нему неспособно.
Такие умозаключения впоследствии превратились в краеугольный камень колониальной политики.
Логика такова: не белые люди менее умны; они не могут самостоятельно управлять собой и своими территориями. И это не только оправданный шаг, но и моральный долг любого белого человека — войти в их страну и уничтожить их культуру.
Эта же логическая конструкция отлично срабатывала на женщинах, которые считались слишком легкомысленными и хрупкими, чтобы разделять привилегии человека разумного.
Фрэнсис Гальтон — отец психометрики, псевдонауки по измерению разума, и двоюродный брат Чарлза Дарвина. Вдохновленный в свое время «Происхождением видов», Гальтон создал концепцию о том, что умственные способности передаются наследственным путем и их можно улучшить с помощью селекции.
Вернемся к вопросу, заданному в начале статьи: почему же нас пугает возможность появления искусственного интеллекта? Не потому ли, что мы привыкли к тому, что более умный всегда доминирует, и мы точно не хотим оказаться по другую сторону баррикад?
Писатели и режиссеры уже давно строят догадки на тему восстания машин.
Для нас — это для белых европейских мужчин. Миллиарды других людей прошли через века подчинения, а многие продолжают сражаться с агрессорами и по сей день, поэтому для них угроза порабощения искусственным интеллектом остается фантастическим сюжетом.
Белые европейские мужчины же настолько привыкли находиться на вершине по праву принадлежности, что появление возможного соперника в нас отзывается хтоническим (иррациональным) ужасом.
Я не утверждаю, что страхи перед появлением сильного искусственного интеллекта беспочвенны. Существуют вполне реальные угрозы, но они не имеют ничего общего с колонизацией человеческой цивилизации роботами.
Если уж искусственный интеллект когда-нибудь сможет причинить нам вред, это почти наверняка произойдет не из-за стремления ИИ к завоеванию человечества, а по нашей собственной глупости, которая упустит ошибку. Бояться стоит не искусственного интеллекта, а естественной глупости.
Если бы общество было убеждено в том, что мудрейший человек — это не тот, кто добился власти, а тот, кто стремится разрешить конфликты, — боялись бы мы умных роботов больше, чем самих себя?
Автор: TerraHominem
Источник [4]
Сайт-источник PVSM.RU: https://www.pvsm.ru
Путь до страницы источника: https://www.pvsm.ru/ii/312052
Ссылки в тексте:
[1] эссе: https://aeon.co/amp/essays/on-the-dark-history-of-intelligence-as-domination
[2] мышлении: http://www.braintools.ru
[3] стерилизованы: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%83%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D1%81%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F
[4] Источник: https://habr.com/ru/post/444404/?utm_campaign=444404
Нажмите здесь для печати.