Как конкретно можно сделать детское образование в России лучше (и первый практический шаг)

У нас 41-43 место из 65 по образованию по исследованию ОСЭР и 49 место по Education Index ООН.

После получения трёх высших, 13 лет я занималась тем, что учила айтишников, учёных и других странных людей, последний проект – Курсера в России. Год назад начала изучать детское образование. Ниже – моё ИМХО, но, думаю, многое вам хорошо знакомо. На мой взгляд, в детском образовании в России есть несколько важных областей для развития.

Вот с позиции детей:

1. Дети не видят практического применения получаемым знаниям.
2. Нет механизмов выбора профессии. Дети могут, например, выбирать своё будущее по наиболее доброму учителю (любимый предмет — желаемая профессия — специальность в универе — приплыли).
3. Дети в целом жаждут знаний, но им очень хочется разнообразить процесс их получения и в школе.
4. Ну, и они почти никуда не выходят, а их надо водить на разные интересные экскурсии и встречать с интересными людьми.

С позиции родителей и преподавателей:

1. Дети недогружены: знаний даётся куда меньше, чем при СССР, например. С другой стороны они в конце обучения перегружены подготовкой к ГИА, ЕГЭ.
2. Дети изначально живут в новой информационной среде, которая комфортна для них, но не очень комфорта для учителей.
3. Дополнительное образование в крупных городах — это, порой, дичайшая логистика, например, нужно посреди дня везти ребёнка на другой конец города.
4. Проблемы с кадрами: нужно быть реально круто замотивированным, чтобы полноцен-но и качественно работать с детьми.

Немного детальнее

1. Дети не видят практического применения получаемым знаниям.
Знания, которые даются в школе, в общем случае впихиваются в голову ученику «чтобы были». Ребёнок не понимает, зачем это нужно, поскольку нет связи с практикой или демонстрации каких-то результатов ещё на стадии обучения.

Взять, например, обучение программированию на произвольном языке. Для взрослого предполагается, что пройдёт где-то 20-30 уроков с теорией вроде определения что такое переменная, написанием простейших выборов, циклов, философией структурного и объектно-ориентированного программирования и так далее.

Только через достаточно большой промежуток можно будет писать первую программу, понимая, что делает каждая её часть. Детское же обучение может выглядеть так: ставится фреймворк, обеспечивающий заботу обо всех «скучных» вещах, и на первом уроке даются базовые операторы для управления смешным роботом, спасающим котёнка или собирающим яблоки. Детям не особо важно, что и как они делают — им важно поиграть и довести робота до забавной кошки.

Если не объяснять (точнее, если не показывать) детям, для чего нужны знания — они будут их зубрить, чтобы сдать экзамен — и забывать.

2. Дети выбирают своё будущее по наиболее доброму учителю.
Цепочка образуется так: сначала дети связывают предмет с любимым учителем; потом они понимают, что лучше всего у них получается этот предмет; потом он становится в фокусе желаемой профессии; определяет профилирование к университету — и жизнь дальше. Проблема не в том, что есть любимый учитель, а в том, что дети просто не видят других вариантов, кем стать.

Будущее можно выбирать по мнению родителя, по сравнению зарплат интересующих профессий за 5-6 лет до поступления в университет и так далее. При этом дети не видят реальных практических аспектов работы и не понимают точно, подходит ли им такое. Раньше эта задача частично решалась телевидением: показывали различных героев труда, выдающихся учёных и так далее. Сейчас нужно давать больше конкретных примеров и показывать перспективы различных профессий. Опять же, на практике. Мы, в целом, придумали, как это можно делать, но об этом ниже.

3. При этом дети хотят получать знания, которые они выбирают сами.
Начиная где-то с 8-9 класса дети начинают довольно активно принимать участие в формировании своего же образовательного процесса. У них под рукой куча источников в сети (которых не было у нас), и они набирают информацию как умеют. Сейчас есть все условия для изменения подхода в преподавании — учитель не источник информации, а навигатор, но переход этот ещё надо совершить, вся система заточена под другую парадигму.

4. Нет практики и экскурсий.
Учебный процесс в обычной школе достаточно однообразен, нет возможности, опять же, связать информацию с уроков с чем-то жизненным. Если бы каждую неделю были «интерактивные» уроки вроде посещения производства, похода на симулятор космического корабля и т.п., было бы намного интереснее. Частично сейчас этот вопрос решают различные площадки дополнительного образования, например, детские города профессий.

В Москве и других крупных городах вообще есть куча всего, по всем областям, от квантовой физики до разведения кроликов. Но всё это носит несистемный характер. Результативность обучения сводится к системности, она часто в допобучении отсутствует.

Теперь посмотрим на то, что видят родители и преподавательский состав.

1. Дети недогружены.
Это факт, например, программу первого класса чаще всего можно ужать до 2-3 месяцев. Большая часть детей знает, что там, ещё с детсада, но школа недогружает их, чтобы соответствовать наиболее «медленным». Проблема не в самой программе (хотя она тоже облегчалась несколько раз), а в том, что у нас нет прогрессивной системы обучения, когда ребёнок может в, скажем, 12 лет закончить школу. Или «закрыть» свои любимые предметы в этом же возрасте и по ним начать получать университетскую программу, а параллельно ходить на труды, физкультуру, получать общие знания по русскому, биологии и так далее.

«Мой дед в гимназии учился в той еще дореволюционной, ему было 87 лет, он мне читал по-гречески стихи, и латынь знал прекрасно, т.е. был образованным человеком очень, интересным, своеобразным, мы с ним говорили о школе, он видел, как я учусь, как учится мой брат, и как я поняла, он очень относился насмешливо к тем знаниям, которые мы получали, если бы не он, если бы не бабушка, наверное, мы бы недополучили чего-то.» — Нина Александровна Блох, учитель, гимназия №1540

2. Дети изначально живут в новой информационной среде, а все, кто старше 25 — уже «digital immigrants».
50 тысяч школ подключены к Интернету, но только десятая часть использует его для образования. Давайте просто приведу пару цитат из наших опросов:

Старый опытный инженер получил 3D-принтер в школу

«Я пол-жизни копила, например, материал из огоньков, из других журналов вырезала, портреты писателей, и даже в продаже их и не было, потому что я не здесь не в Москве была, в провинции»

Дети имеют доступ к любой информации Интернета, и их главным навыком становится не накопление знаний (как было при недостатке информации), а их применение. Помните перелом на собеседованиях на должность разработчика, когда массово начали разрешать гуглить для решения задачи? Важно ведь не то, что ты помнишь какие-то конкретные вещи, а то, что ты можешь добиться результата.

3. Дополнительное образование в крупных городах — это дичайшая логистика, нужно посреди дня везти ребёнка на другой конец города.
Тут особо без комментариев: если вы живёте в Москве, то знаете, как сложно выбрать школу, чтобы она вписывалась в стандартные маршруты от дома до каких-то кружков или клубов, либо музыкальной школы, либо художки и так далее. Для примера, в США многие родители в таких случаях переезжают, когда ребёнку нужна новая школа. И в Москве в последние годы тоже переезжают.

У нас это означает две проблемы. Первая — дополнительное образование иногда даётся ребёнку исходя не из реальной потребности, а из соображений доступности (в том числе по цене) или близости. Вторая — дополнительные занятия просто отменяют, потому что проще отвезти ребёнка к бабушке, например. А ещё все кружки, куда хочется отвести ребёнка, могут начинать работать в одно и то же время.

4. Проблемы с кадрами.
Приведу очень точно описывающие цитаты одного из школьных директоров (из нашего опроса):

Они не боятся задать ученику вопрос: «Слушай, я этого не знаю, расскажи мне, как это сделать?»… В педагогические вузы стали поступать ребята после школы, которые просто не имели возможности поступить в какие-то другие вузы, но при этом родители мечтали, чтобы у них была заветная корочка о высшем образовании.

При этом я считаю, что профессия учителя только начинает выкарабкиваться из забвения. Но нам надо время, чтобы ситуация с гендерным и возрастным составом стала меняться в приемлемую сторону. Надо сделать многое для привлечения должного внимания к профессии. Плюс поработать над программами вузовской подготовки кадров, эффективнее применять стажеров-студентов в образовательном процессе в школе (а не пару месяцев за пять лет обучения — это смешно). Будущие учителя должны не вылезать из школы с первого курса — но этот процесс не налажен, практиканты чаще воспринимаются как обуза. Пример связки — к каждому учителю (который в 80% случаев digital immigrant) по стажеру digital native, в работу которых входило бы искать новые технологии и методы цифровой педагогики.

Как это решается в других странах?

Не единичными усилиями, а совместными, причем от трех разных, но от этого не менее равноправных заинтересованных сторон:

1) Поддержкой образовательных программ от государства. Для примера, то же анимэ — это, по сути, обучающие фильмы, которые объясняют японцам разных возрастов самые важные вещи. Сначала — что ты можешь добиваться результата, только надо работать. Дальше — обсуждение эгоизма, детали, как разговаривать с противоположным полом и так далее, базовые навыки социализации. Потом — что работать надо в команде, одиночка вообще ничего не может. В СССР были отличные образовательные СМИ начиная от тематических журналов под любой возраст и заканчивая ставящими нужные идеалы телепередачами. Вспомните относительно недавние книги Перельмана, Остера, всякие «Занимательные опыты», «Технику молодёжи», «Знай и умей» — это оно и есть. А в Финляндии нашумевший Minecraft, который к этому моменту уже купили более 18 миллионов человек, в том числе и парни из Microsoft за 2,5 миллиарда долларов, и вовсе включён в школьную программу на территории всей страны. И знаете что? Дети в восторге.

2) Активностью образовательного сообщества. Скажем, знаете ли вы, что учителя и небезраличные к образованию детей люди создали первую детскую демократию ^[1] в стенах школы Summerhill в Великобритании? Все вопросы, касающиеся управления школой, решаются на школьных собраниях, на которых присутствуют все ученики и работники школы, при этом каждый имеет равный голос, а учащиеся сами выбирают, какие уроки им посещать. При этом в 2011ом году школа была признана выдающейся по всем параметрам кроме преподавания. И то только потому, что в ней напрочь отсутствует всякая система оценок.

Есть еще много примеров успешных ^[2] школ ^[3] с гибкой системой образования, где каждый ученик проходит индивидуально подобранную (а не заранее закрепленную правительством) программу под свои сильные и слабые стороны, с разными методиками и подходами, которые нужны именно ему, причем всё отслеживается и корректируется в реальном времени исходя из успехов ученика. В их числе математическая School of One и всемирно известная Big Picture, которая была основана парой энтузиастов, а к 2015 году открыла 90 школ по всему миру со средним процентом выпуска в 92%, используя ту же самую философию – учить не безликую массу детей, а каждого в отдельности.

3) Инициативой частных компаний. И здесь дело не только в нашумевших онлайн-стартапах, которые собирают миллионы долларов инвестиций на развитие образования в интернете и ничуть не меньшие аудитории. Современные онлайн-курсы дают возможность учить дома практически что угодно. Минус — десоциализация. Последний раз исследование было в 2012 году, дома училось 100 тысяч детей. Для сравнения, в 2008 было только 10 тысяч.

Даже вполне «обычные» компании, которые имеют доступ к детской аудитории пытаются использовать свои продукты для помощи образовательной системе. Скажем, Lego уже не первый год активно продвигает свои пластиковые детальки для, в общем-то, вполне совместимых с игрой вещей. Например, учитель месяца в январе 2015 применяет ^[4] наборы Lego для обучения математике, критическому мышлению ^[5] и моделированию. А ведь ещё есть наборы для обучения чтению и письму, механике, конструкторским навыкам, командной работе и много чему ещё ^[6]. Причем для детей (и взрослых) любых возрастов.

Что делаем мы?

Взглянув на всё это изнутри и снаружи, мы решили собраться небольшой командой и немного поправить ситуацию. Не переделывая текущие системы и процессы, а дополняя их. На некоммерческой основе (без прибыли для нас).

Но для начала, кто я вообще такая, чтобы говорить об этом. Я 13 лет я занимаюсь образованием. Возможно, вы знаете меня по проектам в Digital October — это Knowledge Stream с такими парнями как Стивен Вольфрам (его даже представлять не надо), Перри Барлоу ^[7] (основатель декларации независимости киберпространства), Джереми Бейленсоном (психологом Стэндфорда, изучающим влияние интернета на общество), Кевином Вербахом (игрофикация, проект Digital Toronto), Кеном Голдбергом (робототехником, роботопсихологом), Мишелем Махарбизом (IT-платформы на базе насекомых ^[8]), немного безумным Жаком Фреско ^[9] и сосредоточенным Энрю Нг (соучредителем Курсеры). И ещё было много-много экономистов, психологов и так далее.

Тогда, пару лет назад, на базе этой же площадки мы тогда попробовали запустить детский проект. Идея была такая: небольшие интересные лекции-телемосты с ведущими учёными, рассматривающими разные объекты. На первом уроке про человеческий скелет, например, был доктор медицинских наук, конструктор-робототехник, настоящий космонавт и антрополог. Но тогда по ряду причин, в том числе, коммерческих, «большое» взрослое образование было важнее.

Идея очень проста. Это яркие лекции по предмету с самыми интересными и яркими представителями своих профессий, которые в бодрой манере рассказывают про себя, своё дело. Разбавляем мероприятия играми и интерактивными задачами, позволяем через них прочувствовать профессию. Ну а для самых заинтересованных детей – предлагаем набор программ, школ и инициатив, которые помогут уже сейчас начать собирать нужные знания, чтобы дети смогли стать теми, кем они действительно хотят быть. Например, наш первый урок будет про программирование, и в телевизор влезут парни из Яндекса, несколько человек с Хабра, психолог-профориентатор. Уже подтвердились Григорий Бакунов из Яндекса (bobuk ^[10]), Константин Кондратюк из Сбербанка и Дмитрий Лоханский из Кодабры. Их задача — не передать знания, а:
— Показать детям, что самое крутое в их работе, и чем она им нравится.
— Рассказать, как они стали разработчиками.
— Пояснить, как понять, что у вас есть склонности к этой профессии.
— И дать несколько забавных-интересных-удивляющих фактов или опытов, например, рассказать какое-нибудь красивое алгоритмическое решение на языке, понятном детям (в духе анекдота «так почему они ночью не играют?»), либо что-то волшебное на передовом крае технологий.
— Объяснить родителям, зачем это нужно ребёнку в будущем, и как будет выглядеть эта профессия через 7-10 лет в обществе.

То есть цель — заинтересовать ребёнка и дать мотивацию родителю немного шевелиться.

Основной информационный пакет приходит после урока — это список всех объектов, где можно получить знания по теме («А у вас через два квартала кружок роботехники Lego»), плюс дать ссылки на существующие книги, онлайн-курсы, крутые приложения, проекты и так далее. Всё, чтобы ребёнок с родителями мог изучить тему глубже.

Это бесплатно. Это даёт мотивацию и перспективы. Это даёт знания. В нашей существующей системе образования много прекрасного, и нам нужно просто чуть получше работать, чтобы она снова стала одной из сильнейших в мире. Новое поколение молодых профессионалов приходит сейчас во все отрасли и переворачивает их. Роль знаний растёт. В конце концов, крупным компаниям всё это тоже в перспективе нужно.

Не нужны огромные бюджеты. Нужно просто взять и сделать.

Мы уже сделали первый шаг. 25 января будет первый урок по программированию и про программистов ^[11]. О том, какая была проделана работа, чтобы его подготовить (и вообще, какие есть замечательные дополнительные образовательные инструменты в IT), я расскажу ближе к мероприятию.

Автор: lesnikova

Источник ^[12]